Он все порывался отправиться вместе с ними в лагерь, но Лизунов вежливо и твердо попросил его пока обождать в отделе.

А в лагере спелеологов царили тревога, страх и уныние. Проводник Швед с поисковой группой все еще не вернулись, и связи с ними не было. И прежде чем тоже очертя голову бросаться в поисковые мероприятия, Никита решил все же постараться узнать, что же произошло в лагере ночью. Еще в отделе, услышав об исчезновении женщин, он ринулся в семнадцатый кабинет, но следователь Краснова сообщила ему, что Кати – Екатерины Сергеевны, которая нужна ему была сейчас как воздух, чтобы помочь сориентироваться среди этих спелеологинь, на работе не будет: «Она приболела, у нее температура».

Это был досадный облом, приходилось приноравливаться к ситуации. А общаться с женщинами (причем такими, которые отчего-то вбили себе в голову, что они – профессионалки экстремального вида спорта) Колосову очень не хотелось.

– Ну, кто здесь сейчас у вас за старшую? – спросил он хмуро, когда они с Лизуновым, вымокнув под дождем до нитки, добрались до брезентового навеса над походной кухней, где сгрудились почти все спасательницы.

– Наверное, я, – неуверенно предположила одна из них.

– Тогда пошли, поговорим. – Никита кивком пригласил ее в палатку Гордеевой, где всего несколько часов назад они с Катей пережидали такой же дождь. В палатке все тоже вроде было по-прежнему – полнейший хаос.

– Тебя как зовут? – спросил Никита.

– Майя. Майя Арчиева.

– Маечка, так что здесь было после того, как мы уехали? Что, все с ума, что ли, посходили?

– Ой, не знаю. Они начали ссориться – Алина и Женя. А потом и Пашка завелся тоже и…

– А о чем шла речь? Только не говори, что не слышала ничего. Тут у вас палатки как кленовые листья.

Майя медлила с ответом. Было видно, как она тщательно подбирает слова, раздумывая о том, что можно и что нельзя выкладывать человеку из милиции.

– Ну, у них сложились такие отношения, особые…

– Швед с Железновой были любовниками, так?

– Откуда вы знаете? Да, они были раньше знакомы. Но он тут ко многим клинья подбивает. Он жуткий бабник. А когда напьется, то вообще ничего не соображает. А Женя… Вы не подумайте, она натуралка полная, хоть и с Алиной они вот уже полтора года живут… – Майя зыркнула на Колосова, словно давая понять: я и так сказала достаточно, не цепляйся. Он не цеплялся, и она продолжила: – Как и что там у них точно, они особо не афишируют, но квартиру в Питере снимают вместе – однокомнатную на Елагином острове. Женька у нас в институте в аспирантуре учится, а Гордеева ее научный руководитель.

Колосов хмыкнул.

– Ну, вчера, когда вы от нас уехали, они принялись отношения выяснять. И Женька стала вещи собирать, хотела в палатку Шведа уйти. Совсем.

– Развод, значит, по полной форме. Горшок об горшок?

– Им давно уже пора было расстаться. – Майя пожала плечами. – Мы все так считали. Но они твердили: есть люди, созданные друг для друга. И неважно, кто это – мужчины или женщины. Но с того самого дня, как вы нашли тайник в пещере, между ними пробежала кошка. Женька сама не своя была, у нее был душевный надрыв, она переживала, что сбрендила и бросила Шведа одного под землей. А Гордеева вообще была против, чтобы они вдвоем на маршрут шли. И потом она при мне Женьке так, с усмешечкой, бросила: ну и чего ты, мол, этим добилась? И он, мол, в тебе полностью разочаровался из-за твоего предательства, и я. Ну, Женька и психовала. Она ведь действительно струсила там. Ей ведь почудилось, что за ней под землей кто-то гнался. Она клялась, что видела кого-то!

– Не говорила, на что это было похоже?

Майя покачала головой, потом, слегка поколебавшись, добавила:

– Она прямо не говорила. Но мы и так догадывались, о чем она думает. Ей стало казаться, что там под землей была Луноликая. Оттого она так и психовала и пугалась.

– То есть?

– У нас говорят: кто ее увидит – скоро умрет мучительной смертью.

– И об этом тут, в вашем сплоченном женском коллективе, все эти дни пересуды шли? – Колосов задумчиво смотрел на девушку. – И что же, многие в это здесь верят?

Ответа не последовало. И он продолжил:

– Ну ладно, Майя, оставим пока ваши подземные легенды в покое. Дальше, пожалуйста.

– Ну, что дальше… Ну, Женька сильно переживала из-за этого всего. А Гордеева, вместо того чтобы по-человечески с ней поговорить, успокоить ее, еще и морально долбать ее начала. Она это любит – людей через колено ломать. Характер свой нордический все показывает. А Женька… К ней Швед подкатился. Он ее давно хотел, добивался, это все тут у нас уже заметили. А тут ситуацией воспользовался – она вину свою перед ним чувствовала, не знала, чем загладить. Ну, он и подсказал чем. А когда сегодня ночью после вашего отъезда Женька к нему совсем уйти хотела, Гордеева возьми ей и скажи: иди, иди, попользуется тобой и плюнет. Вон с одной из девчонок пропавших тоже жил, а теперь даже имя ее не вспоминает. И откуда она про это узнала? Ну, Женька к Шведу – правда ли это, почему скрывал от нее? А он вдруг рассвирепел, заорал, что это не ее дело, что он мужик и никому отчета в своих поступках давать не намерен, что если она хочет – пусть уходит к нему и живет нормально, по-человечески, а нет, он не навязывается и на коленях умолять не будет – пусть до конца жизни колупается со своей сучкой-лесбиянкой. – Майя укоризненно посмотрела на Колосова. – Он жутко грубый иногда. Да вы все такие, что, нет, скажете?

– Я вообще молчу, Майя. Что дальше?

– Ничего. Поорали они так и утихомирились. Гордеева сказала, что Женька взрослая и сама определится, как и с кем ей жить, и чтоб он из их палатки выметался. Он ушел, а Женька там осталась. А Гордеева к нам пришла, сказала, что завтра подъем в пять утра и спуск начинаем в половине седьмого. И все. Мы спать легли. А когда сегодня проснулись, их никого уже не было – ни Жени, ни Гордеевой. Я снаряжение проверила, кое-чего недоставало, и мы решили, что они ушли вдвоем в Съяны, никому ничего не сказав. Ждали несколько часов, думали – объявятся. Потом Швед группу повел на поиски. И вот уже десять часов прошло, а никаких известий.

– Значит, вы тут все решили, что их нужно искать именно там, куда вы собирались сегодня утром? – Никита откинул полог палатки. Лагерь по-прежнему тонул в мареве дождя.

Майя пожала плечами. Выглядела она растерянной и несчастной. И совсем не экстремалкой.

Итак, особого пространства для маневра не было. Соваться в Съяны без проводника было просто безумием. Оставалось ждать возвращения поисковой группы, параллельно ведя мероприятия по проческе всего квадрата, где находились отмеченные входы в каменоломни. Дождь, как назло, все не стихал. В некоторых местах земля под ногами напоминала болото, и видимость была почти нулевая.

Однако в который уж раз Никита убедился в непреложной истинности старого как мир афоризма: кто ищет, тот всегда найдет. Хотя лучше бы они в этот день ничего не находили!

Около двух часов дня патруль, прочесывавший местность, примыкавшую к Большому провалу, сообщил: обнаружен труп гражданки Железновой. Причина смерти – ножевое ранение в грудь. Давность смерти – около десяти часов. И последующий осмотр тела породил больше вопросов, чем ответов.

Железнову нашли в самом Большом провале, недалеко от входа. Колосов наконец-то увидел место, которое не раз при нем упоминали, и был разочарован. Это был просто еще один известковый грот, правда, значительно больше тех других земляных нор, которые ему уже довелось повидать в окрестностях Спас-Испольска. Грот был виден даже с шоссе. Он зиял, точно черный щербатый рот, на склоне спускавшегося к реке холма.

Итак, труп Железновой находился внутри пещеры, в нескольких метрах от входа. И было очевидно, что ее затащили туда волоком – одежда была вся мокрая и в глине, в волосах застряли сухие листья и трава, а в пятнадцати метрах от входа в пещеру на дерне был зафиксирован фрагмент следа волочения. Однако дальше следы терялись, смытые ливнем.